НАЕДИНЕ СО ВСЕМИ


* * *
Упал в траву. И небо стало рядом.
Укромно и бескрайне велико.
Открылся мне заоблачный порядок,
Отлаженный за тысячи веков,
И знание, что время — не возмездье,
А просто так Вселенная течет
Живым хитросплетением созвездий,
Которым начат и потерян счет.
Дохнуло бесконечностью в ладони,
И до души прозревшие глаза
Увидели Спасителя на троне
Воочию, а не на образах.
Я был заворожён его словами,
Когда он тихо молвил: «Небо с вами!»


Март

Осел ноздреватый сугроб.
Проталины теплятся паром,
Лишившись холодных оков
В лучах животворного жара.
Опять корабли и мосты
Весна ледоходом сминает.
Ружейным щелчком холостым
Замкнулась защелка дверная.
И стали шаги за порог
Предтечею будущей встречи.
А ранее данный зарок —
И ныне, и присно — не вечен.


* * *
Философ неприкаян и гоним.
Всегда чужой, хотя порой забавен.
И даже если интересно с ним,
То это исключение из правил.

Философу смешон житейский страх,
Владеющий и движущий толпою.
Философ редок, как архар в горах,
Как самородок в копях под горою.

Философ неудобен, как поэт.
Он постоянно тайну разглашает
И не способен дать такой совет,
Который в жизни что-нибудь решает.


* * *
Слеза горючая, и пот,
И кровь, волнуясь за грудиной,
Несут любовь в растущий плод
До кожуры из сердцевины.

Вкус поцелуя, как полынь,
Исполнен горечи целебной,
И слезы счастья — соль земли —
Собой питают колос хлебный.

Все воедино — цвет и штрих.
В огне соитий — прах распада.
Когда-нибудь среди других
Меня не будет.
И не надо!


* * *
Когда еще рассвет очертит кромку крыш?..
С зимы на лето тянут час потемки...
От невидимки вряд ли убежишь.
И незачем бежать от незнакомки.

На самом деле крест или хомут —
Лишь временем навязанное бремя,
Кому-то — оставаться одному,
Кому-то — быть наедине со всеми.


* * *
Природа совершила поворот,
По времени скользя в глубоком крене.
Уходит год
В слезах небесных вод,
Открыв дорогу грустной перемене.

Последний лист вплетается в узор
Из облетевших и увядших братьев.
И превращается
В сырой и прелый сор
Живое и трепещущее платье.

Тлен заполняет каждый уголок.
Лес опечален, и пустынно поле.
Сырое небо
Сжалось в узелок,
Как пыльный клок на стиранном подоле.

И кажется чужим холодный луч —
Такой блестящий и такой неблизкий.
Как будто
Трет тряпьем дырявых туч
Ладонь гигантская по дну небесной миски.

И даже сон — как тянущая боль
Стареющего, немощного мага,
Иную
Отыскавшего юдоль,
Но к ней еще не сделавшего шага.


* * *
Благословен прозрачный звон имен,
Растаявший и возвращенный эхом,
Разложенный на вспышки слез и смеха
И искаженный зеркалом времен.

Благословенно в имени одном
Блестящего осколка отраженье —
Отчаянной игры воображенья
Холодное и светлое пятно.

И пусть не греет преданная грусть,
Зато послушно вышивает память
Прямыми, аккуратными стежками
По бязи сна сонеты наизусть.


* * *
Не покорить вершину простоты,
Не обрести приют на перевале.
Мой путь через ущелья и мосты,
Где до меня другие побывали.

Мой путь через ручьи чужой весны
Под дробное падение капели,
Ни в чем не ощущая новизны —
Ни в узкой домовине, ни в купели.

Мой путь через чужие острова,
Имеющие собственное имя, —
Те острова, где скалы и трава
Давным-давно исхожены другими.

Мой путь есть непрерывная черта
Единственно реального контраста —
Когда с другим получится всегда,
Со мною получается не часто.

_______________________________________________________________________________

ПРИНЯТЬ ПРЕДСКАЗАННОЕ СНАМИ


* * *
Ведь можно просто умереть,
У Бога не прося об этом.
Достаточно перегореть,
Как бытовой источник света.
Достаточно, войдя во вкус,
Без веры, без любви, без мысли
Являть собой холодный груз
На судьбоносном коромысле.
И сыпать за числом число,
Как зерна злаковые в ступу...
И поступать по-детски зло,
И рассуждать по-женски глупо.

* * *
Весна влюбилась в лето
До ливневой слезы.
И кто не верит в это —
Тот мокнет от грозы.

Дарует лето свету
Медовый дух цветов.
И кто не чует это —
Тот не вкусит плодов.

Осенняя примета —
Осыпавшийся хлам.
И кто не помнит это —
Тот глух к колоколам.

По-барски разодета
В парчу и мех зима.
И кто не видит это —
Тот выжил из ума.

* * *
Не до лирических стихов,
Когда господствует рассудок.
Когда любимых, как врагов,
Приносят в жертву пересудам.

Когда и слезы, и слова —
Давно сценические акты.
Когда поругана мольба
Молвой без совести и такта.

В глазах от серости рябит,
Так многочисленна орава,
Та, для которой честь, и стыд,
И чья-то искренность — забава.

Заряд зароков, клятв и просьб
Готов для потаенной мести!
Так хорошо теперь поврозь,
Как раньше не бывало вместе!

* * *
Бутылка красного вина
Почти до дна допита.
Нить горизонта не видна —
Вода и небо слиты.

Куда-то парусник спешит —
Слежу за ним с балкона:
На юг — Валенсия лежит,
На север — Барселона.

Вдоль моря, редкий городок,
Не мнит себя курортом.
Реклама манит на восток —
На пляж, в музей и к порту...

Здесь солнце щедро светит всем
На море и на суше
От древних монастырских стен
До бросовых ракушек.

Я день уже делить привык
Сиестой: до и после.
Почти друзья — испанский бык
И каталонский ослик.

И дом, и быт, и дел стена
На время позабыты.
Бутылка красного вина
Уже до дна допита

***
Предтеча дня едва-едва,
Тьму оттеняя синевою,
Готовит мир к дневному зною,
Сдвигая ночи покрова,
И сны меняя на слова,

Преобразуя целиком
Изъятое из прошлых суток —
И мысль, и образ, и поступок —
Что с летних сумерек тайком
Держала память под замком.

Пожаром солнечным июль
С полудня будет жечь ограды,
Дома, проспекты, эстакады,
Затылки стриженных под нуль,
Забыв, как напрягался тюль
Рассветным выдохом прохлады.

* * *
Кто бы снова нанизал
Слез рассыпанные бусы...
Случай смертью повязал
Стольких русых и безусых...

Вся надежда на авось...
Да не вывезла кривая...
Плоть прострелянных насквозь
Слезы не отогревают.

И от выплаканных глаз
Солоней не станет Терек.
Нам считать еще не раз
Санитарные потери.

* * *
Нелепо подводить итог
Тому, что начато не нами,
И делать, в сущности, не то,
Что мы умеем или знаем.

А тот, кто знает, не готов
Принять предсказанное снами:
Сойдет ли селевый поток
Или накатится цунами.

Так к ночи розовый гранит
В лучах заката рдеет кровью
И кровь в сосудах леденит.

Так опьянение любовью
Неискушенного хранит
От трезвых слов и от злословья.

* * *
В реке оплывает закат
Бельмом в поволоке тумана.
Округлой дырой свысока
Луна на вельвете экрана.

Бумажного шелеста трав
Не гасят росистые бусы,
А запах дымка от костра
В тумане становится вкусом.

Полотнища света от фар
Трясет по остаткам асфальта.
Над миром мерцает, дрожа,
Холодная звездная смальта.

* * *
Едва померкнет белый свет,
Как время сразу станет прошлым,
И канет в пепельной пороше
Навеки самый ясный след.

В кромешной тьме изъяна нет,
Как в сердце у людей хороших.
Однако, если камень брошен,
Не голубь прилетит в ответ!

Но недоступное понять —
Уже уверовать в святое.
И этой веры не отнять.

А лунный диск навряд ли стоит
Ни ночью, ни при свете дня
Звать путеводною звездою.

* * *
Под ноги бросило
Ладонь кленовую
Заплатой осени,
А не обновою.

И стали радости,
Как синь за тучами.
Есть боль от слабости.
Есть жизнь из случаев.

Весь век до немощи,
А не до старости.
Долги - по мелочи.
Дела - по малости.

Все связи - неводом,
Все встречи - с неучем.
Скажу, что некогда.
Решу, что незачем.

_______________________________________________________________________________________

Олег Владимирович Агринский - автор поэтических сборников "Выдумываю жизнь": "Заповедный сентябрь", "Из ОБРЕТЕНИЯ", книги "А умирать придется самому: ряда публикаций в литературных журналах и альманахах".
Член Союза писателей России.
Живет в Москве.



ВЕСЕННИЙ ЗНАК МЕТАМОРФОЗ

***
Какой щемящий отголосок лета -
Шумящий дождь из ясности небес...
Но полный ярким многоцветьем лес -
Неумолимой осени примета.

Витраж листвы насквозь пронизан светом.
Снопы лучей кроят теней обрез.
Туман ложбин к полудню не исчез,
Хотя весь воздух кажется прогретым.

Опав, ржавеет драгоценность крон,
Став тлеющим и невесомо-слышным,
Всю землю устилающим ковром.

Необходимое вдруг оказалось лишним.
Так и любовь весной пьянит, как ром.
Всё, что потом, - оскомина от вишни.

***
Белым светом небогато
утро пасмурного дня.
В переулках - от Арбата
до Остоженки - сквозняк!

Стынут старые усадьбы,
к ним впритык - особняки,
как пришедшие на свадьбу
по ошибке старики.

Сплошь лоскутные фасады -
штукатурный бутерброд.
Смотрит в арку из засады
перестроенный урод.

Проходных дворов клоаки,
подворотен тупики,
беспризорные собаки
и бездомные щенки.

***
Забиты окна серым горбылем.
На голых стенах копоть и подтеки.
Пол устилают мусор и гнилье -
Культурный слой очередной эпохи.

В углах забытый коммунальный хлам:
Кастрюлька ржавая, истлевшая гардина,
Мужское фото в раме без стекла
Под пыльной поволокой паутины.

Труха и прах. Сырых матрасов рвань -
Постель какой-то личности бездомной.
На штукатурке бранные слова
И семизначный номер телефонный.

Гуляют сквозняки, как сторожа
Безжизненной кирпичной оболочки,
Гоняя смрад по грязным этажам
И походя звеня дверной цепочкой. 

***
Благословен прозрачный звон имен:
Растаявший и возвращенный эхом,
Разложенный на вспышки слез и смеха
И искаженный зеркалом времен.

Благословенно в имени одном
Блестящего осколка отраженье -
Отчаянной игры воображенья
Холодное и свенлое пятно.

И пусть не греет преданнная грусть,
Зато послушно вышивает память
Прямыми аккуратными стежками
По бязи сна сонеты наизусть.

***
О любви не может быть и речи,
Если гулкий колокол тревоги
Не услышан или не замечен
В долгом телефонном диалоге.

Всё, что может в памяти укрыться,
Мы уже давно перелистали.
Именам позволили забыться
Или поменяли их местами.

И простить просили, и прощали,
И, теряя всякое терпенье,
Напоследок осень завещали -
Осень повторения забвенья.

Опыт научил нас, как не слушать,
Как вернуть чужих предметов малость,
Как прогнать того: кто нам не нужен,
Как дарить по-христиански жалость.

***
Друг милый!
Ты не знаешь как нам быть,
Есть время жить - нет времени любить.
Взаимной тяги не перебороть.
Притягивает сердце, а не плоть.

Друг милый!
Не для многих этот дар.
Волшебней чуда и страшнее кар.
Когда слова читаешь по глазам -
В них татртар для одних: а для других - сезам.

***
Сегодня дождь. Косые струи
Бросает ветер под зонты.
И только птичий хор ликует -
Щебечут кроны и кусты.

Сегодня на бульварах пусто.
А рестораны все полны.
Сквозь тучи солнце тусклой люстрой
Не светит даже на холмы.

Сегодня мягкая прохлада -
Весенний знак метаморфоз .
А дождь?.. Наверно, то что надо
Для самых первых майских рос.

*** 
Всё кончено. И нет любви оков
В словах, в прикосновении, во взгляде...
Лишь эхо в бесконечной канонаде
Многоголосой памяти шагов.

Всё кончено. Но грех пренебрегать
Возможностью смиренного прощенья.
Великодушие - вот атнитеза мщенья.
которую молве не оболгать.

И стоику порой не пережить
Сердечной скорби и душевной стужи,
Ничем не гримируя боль снаружи...

Чужое начинается с межи.
И за межой земля ничуть не хуже,
И солнце над землей и в каждой луже.
___________________________________________________________________________________________

Олег Владимирович Агринский - автор поэтических сборников "Выдумываю жизнь": "Заповедный сентябрь", "Из ОБРЕТЕНИЯ", книги "А умирать придется самому", НИКЕМ НЕ из БРАННОЕ", "Арабески бытия",  ряда публикаций в литературных журналах и альманахах".
Член Союза писателей России.
Живет в Москве.


В МЕЖДУРЕЧЬИ СУДЕБ

***
Архипелаг моей души
Почти никем не посещаем.
Пустой вельбот волна качает
В географической глуши.

Лишь облака да миражи
На горизонте замечаю.
Накат прибоя, крики чаек...
Гляжу, внимаю - значит,  жив.

На верхний мостик маяка
Выводит лестница крутая.
Владеет тенью ночь пока,

Но дымку день с воды сметает.
И кто плывет с материка
По парусам я угадаю.

***
Кто нам мешает, кроме нас самих?
Заботы? Обязательства? Законы?
Ведь мы, еще не будучи знакомы,
Судьбу уже делили на двоих...

Да, в недомолвках есть особый штрих, 
И он опасен самых  острых кромок -
В чужом чертоге хорошо, как дома,
А в собственном - скрип половицы лих. 

Но град неудержимых горьких слез
И водопады раздраженной брани
Не отвечают на прямой вопрос:

Что делать, если нас друг к другу тянет?
Необъясним июньский парадокс:
Ни капли дождевой, а луг не вянет!

***
Жизнь можно начать с середины,
А можно продолжить с конца.
В грозу в запыленной витрине
Гравюрой виденье дворца,
Который еще не построен,
Еще на бумагу не лег,
Но в синьках небесного кроя
Не стерся, не смыт, не поблек.

Жизнь можно начать с середины,
А можно продолжить с конца.
Уходит к дворцу бригантина,
Поставлены все паруса.
Зарницы вдали - не пожары,
А отблески давних надежд.
Под килем скольжение шара,
Над клотиком звездный кортеж.

Не всех я узнаю при встрече,
Когда завершится поход.
Забуду, кто был недалече,
Припомню, кто был далеко.
Налажу свисток из лещины,
Оглажу, любя, деревца.
Жизнь можно начать с середины,
А можно продолжить с конца.

***
Нечаянною радостью сбылось
Пророчество, оставленное в силе.
Занявшийся огонь не загасили,
И пламя до пожара разрослось.

С лозы мускатной ягодную гроздь
Сухие губы, как вино, вкусили...
Пусть дни разлуки удлиннились в мили,
А море грез грозою пролилось.

Давно не лето. Глупо ждать весны
В однообразии забот и хлопот,
Ведь в сердце сон о чудесах лесных,

В нем всадник вдруг пустил коня галопом,
А ветер северный до ровной белизны
Замел поземкой слкд копыт на тропах.

***
Зима без снега. Прежде парадокс,
А нынче факт привычных аномалий.
Пустое небо в облачном овале.
С утра дождит. А к вечеру мороз.

То юго-западный задует. То норд-ост.
Один зальет. Другой стволы завалит.
Ял не причалил. Катер не отвалит.
И скупо море на янтарный брос.

Лишь две строфы в листке на стойке бара.
Судьба гвоздем, как барный табурет.
Да, ты сокровище, но тот еще подарок.

Желанный сон и несусветный бред.
Уму и сердце приговор и кара.
Какой же я теперь анахорет?

***
Ведь я перед тобой душевно наг.
А плотью - нож, не покидавший ножен.
Парадоксально, что в одном и том же
Твое ненастье и моя вина.

Уже не мера звезд величина,
И ширь равнин, и кряжесть гор подножий.
Как оказалось, озариться может
Небесным светом мрак морского дна.

Наивно ищешь правду в простоте,
Ведомый логикой - бесстыжей сводней.
Исповедимы поиски путей.

Непознаваемы пути Господни.
Что ж, обретение тебя подстать беде.
Но это счастье. И оно сегодня.

***
Кто знал, что осени аккорд
В душе забытое  разбудит, 
И сердце междуречьем судеб
Найдет в грядущее проход… 

Кто знал, что будет так легко
На деле убедиться в чуде, 
И пребывать в единой сути 
Невдалеке и далеко…  

Для черт твоих мазок и штрих
Природа тонко подыскала. 
Необозримо свет велик...

А радость обретаешь в малом.
Былого самый яркий блик 
Лишь отражение начала. 

***
Отпущено по жизни «от» и «до»  
Кому-то с верой, а кому-то без.  
Грех каяться, твердя «попутал бес», 
Коль загодя к предательству готов.  

Нет, очевидно, время не поток - 
Оно почти непроходимый лес, 
Где у секунды в полросинки вес  
Где строй стволов из прожитых годов. 

Где лабиринт  извилистых проток 
Несет признаний сладковатый яд  
В немую бездну жизненных пустот.  

Свободы рабство. Мера бытия.
Паромов курсы и развод мостов.
И не случайна сущность «ты и я». 

***
Надежных слов, похоже, нет
Обезопасить нашу близость. 
В рельеф дорического фриза  
Вписалось бывшее во сне.

Секунды - стуком кастаньет. 
Минуты - осыпью с карниза.  
Веков сферические линзы
В оправе месяцев и лет. 

Не правит ветер кораблем.
Сам по себе не пашет лемех.
Мы - одинокие со всеми.

Еще наткнется наше время
На то, в котором мы живем,
Коль нам случилось быть вдвоем. 

*** 
Невесомо парит паутинка
От земли уловив дуновенье.
В поле стебли у каждой былинки
Тонкой сканью по облачной тени.

Воздух плавится  в солнечном свете, 
Наполняя истомой и ленью.
Задержалась душа в бабьем лете,
Опьянев от желаний весенних.

И неведомы взгляду приметы
Увядания сонного сада.
Сердце тянет с надеждой к  рассвету,
Прочь из ночи с коварной прохладой. 

***
Беспокойной вибрацией строчек
Кружева заколдованных дум. 
Встретить счастье в ушедшем году
Мне и в шутку никто не пророчил.  

Как подснежника нежный росточек
С пригревающим солнцем в ладу,   
Так с душой согласуется ум, 
Изменяя мой голос и почерк.

Сберегая признания миг, 
В арабески чернильного следа
Превращается чувств черновик.

Набредешь среди знойного лета
В незнакомом лесу на родник 
И воскликнешь: не чудо ли это?

***
Твой взор - уже надежда на спасение, 
Когда готов обрушиться весь мир. 
Ты стала антитезой злого гения, 
Парящего над близкими людьми. 

Спаситель наградил тебя терпением
Познать, как свет ничтожен и велик, 
И пережить исход в мирском успении, 
Крылом коснувшись ветхости земли. 

Никто не смеет в полуночном бдении
Пощады ждать, сердца испепелив. 
Незваная любовь – не преступление. 
Она забытый, но родной мотив. 

***
Да, радостно, что где-то далеко
И дума обо мне, и в сердце память, 
Что сотни миль полета над горами
На карте просто дюймы под рукой.

Да, радостно, хотя и нелегко, 
Неся свой крест, а не сизифов камень, 
Вдруг оказаться и остаться в храме
На долготу отпущенных веков.

Любовью нам дано  преодолеть
Прерогативу противостояний. 
Себя дарить. Собою не довлеть.

Тень облака на солнечной поляне
Сползает по касательной к Земле, 
Не ведая часов и расстояний.

______________________________________________________________________________________

апрель    2 0 2 0

* * *
Мы живем в предвоенное время —
Те, кто в послевоенном родился.
Кто ушел от родимого пирса,
Разувериться в курсе не смея.

Кто, склоняясь в подветренном крене,
В хлябь безбрежную скулами бился,
Дорожил полным трюмом амбиций
И лелеял банальностей бремя.

Кто, почуяв посмертную скуку,
До седин наигравшись в слепого,
Разорвал роковую поруку
Непонятного умысла злого,
День за днем воскрешая по буквам
Наше будущее из былого.


* * *
Невесомостью узкой ладони,
Пряным вкусом встречающих губ
И купаньем в хрустальном снегу,
Потаенным от глаз посторонних, —

Так любовь не ко времени тронет
Тех, кто ныне в эмоциях скуп,
Отвергающих грусть и тоску
В рассудительном мире ироний.

Они правы — и это пройдет,
Источится, как слава земная.
Но, отринув холодный расчет,
Тонут в страсти, заранее зная,
Что она половодьем сметет
Краткий миг обретенного рая.


* * *
Брызнет дождь вдогонку снегопаду.
Зной остудит, сбросив град, гроза.
Год за годом тает на глазах.
Но в итоге все идет как надо.

В старом сердце, кажется, нет лада:
Благодать и горькая слеза.
Так вливает в ягоду лоза
Хмель вина и сладость винограда.

Жизнь ошеломляюще щедра
На мечты и детские секреты,
Грезы счастья и надрыв утрат...

И во всем неповторимость света.
Глядя в мир со смертного одра,
Слишком поздно понимаешь это.


* * *
Сквозь грезы — маскарад моих миров:
Родные лица близких и любимых.
А явь потоком протекает мимо
И плещется порой через порог.

Похоже, джинн сей неказистый кров
Преобразил в простор необозримый.
Теперь все тропки вьются мимо Рима —
Сюда, в укромы сказочных даров.

Казалось, все растратил сгоряча.
Оборотился — нет, стяжал немало
Богатства, невесомее луча.

Из года в год, от самого начала,
Что в жизни слышал или замечал,
Судьба упрямо в память заточала...


* * *
Там, за холмом, чужие сны:
В них просто любят и не спорят,
Перед собою все честны,
А совесть в каждом глубже моря.

И всякий первый встречный горд,
Как патетический аккорд!


* * *
Дождь со снегом никак не поделят
Тихой улочки узкий провал.
Сырость царствует больше недели
В почерневших ветвях и стволах.

Сны о мороси нехотя пишут —
Им к зиме ни за что не успеть.
Сквозь дремоту отчетливо слышу,
Как поет подоконника медь.

Ночь единственный мой собеседник,
Не трабант и не верный клеврет.
Ей бы шастать по окнам соседей,
Увидав непогашенный свет.

До рассвета с небесной постели
Удивляется лунный овал,
Что снежинки с дождинками делят
Тихой улочки узкий провал.


* * *
Остыл восторг утраченной любви.
Минувшее — давно истлевшей перстью.
В мой волчий угол не доходят вести.
Никто из птиц в нем гнездышка не свил.

Куда я нервно время торопил,
В нетрезвых рифмах доходя до лести,
Уверенный, что вечно будем вместе,
В мгновения, когда с тобою был?

Как в сказке, за туманом ворожбы,
Заложник предначертанной судьбы,
В безумии не видел дальше шага.

Зачем я помню скал прибрежных лбы,
И чаек бесконечные мольбы,
И золотой песок архипелага?


* * *
Непрочным золотом сусальным
Октябрь оклеил города.
Все холодней небес вода,
А сумрак утренний печальней.

Примерил год наряд прощальный,
Чтобы исчезнуть навсегда,
Уйти навеки в никуда,
Как и другие изначально.

Дрожащим пламенем свечей
Над парком купола собора.
Мир высвечен до мелочей.

И славят птицы осень хором.
Хотя, казалось бы, зачем
Хвала тому, что сгинет скоро?


* * *
Мрак ночи долог, тих и плотен —
Украл предметы, скомкал дом
И словно стал предельно сходен
С той тьмою, что совсем потом.

Когда потом? Путем окружным
Вернулся сам к себе, как тать.
Вещей и дел скопил ненужных,
Которых мне туда не взять.

Не защитят земные средства
От леденящей пустоты.
Жизнь, в панике спасаясь бегством,
Сжигает за собой мосты.

Но надо же — приснилась радость,
Протеплилась сквозь боль и страх
И нотой правильного лада
Во мне звучала до утра.

Как будто я покинул город
И миновал водораздел,
Оставив за спиною годы
Накопленных вещей и дел.


* * *
Что же останется после?..
Память немногих людей,
Вздорный, но ласковый ослик
В старой узорной узде,

Ящики книг и бумаги,
Пыльный чернильный флакон,
Сломанный, мятый фонарик,
Бабочка между окон,

Предки в забытых могилах,
Радуга ласковых грез,
Гласные в имени милом,
Капельки искренних слез,

Грозные в миг непогожий
Краски июньского дня...
В общем-то, Боже, похоже —
Жизнь, что была до меня.


* * *
Так хочется домой.
Особенно сейчас.
К созвездию сучков
В ступенях у порога.
Вселенная — тюрьмой.
И зрит бессонный глаз
Просверленным зрачком
Пронзительно и строго.

Так хочется домой.
Прижаться лбом к окну,
Буравя взглядом ночь
В отчаянной надежде.
А сумрак за спиной
Не позовет ко сну.
И будет дождь толочь
Все сказанное прежде.

Так хочется домой.
Увидеть первый снег,
Смешной помехой
Осязая годы.
Кто счастлив был со мной,
Пожалуйте ко мне!
Но только эхо
С голубого свода.